П О Л И Т О Б О З
Владислава ТОЛСТОВА
Владислава ТОЛСТОВА
|
|
П О Л И Т О Б О З Владислава ТОЛСТОВА |
| Ждите новый выпуск "Политобоза" по понедельникам, средам и пятницам кроме праздничных дней |
|
О ПРОФСОЮЗАХ
Норильские хроники. 19 октября 2005 г. В Норильск прилетел Михаил Прохоров. 17 октября. Символичная дата: ровно четыре года назад 17 октября Прохоров впервые прилетел сюда как директор "Норильского никеля". Многое за это время изменилось. И даже сам МД признался, что теперь одним полушарием он думает как норильчанин. Как и всякий его приезд, нынешний сопровождается лихорадочной активностью подчиненных. На неделю пребывания генерального в Норильске расписаны всякие мероприятия. Вчера слышал в управлении ЗФ, как один клерк жаловался другому, как его достали аристовцы, поскольку кадровая служба хочет устроить сплошной непрерывный отчет-концерт-доклад-совещание, пока МД находится на норильской земле. Авось и его ушей достигнет эта барабанная дробь. И чем меньше начальник занят реальным делом, тем активнее он во время очередного приезда Прохорова тщится попасть в телевизор. Рассказать об успехах. Посетить какую-нибудь презентацию. Прокомментировать текущие тенденции в местной политике. Примета безошибочная: если за журналистами начинают бегать и зазывать их на разные мероприятия - значит, Прохоров приехал. Во вторник Прохоров представил узкому кругу журналистов свою модель развития Норильского промрайона. Собственно, это было даже не столько представление, сколько окончательная доводка. Прохоров показал модель, рассказал и попросил нещадно ее критиковать и искать слабые места. Что и последовало. Модель интересная, заслуживает обсуждения, но сейчас я этого делать не буду. "Политобоз" появится на сайте до обеда, а после обеда, в 15 часов, генеральный директор будет представлять модель администрации и депутатам. Не хочется лишать эффекта неожиданности. Так что о прохоровском сценарии норильского будущего - в следующий раз. Сегодня исполняется 100 лет российским профсоюзам. Это сто лет назад случилась первая российская революция, и сейчас косяком пошли юбилеи, связанные с, так сказать, этой революции порождениями. Сто лет Госдуме, до этого было сто лет страховой медицине, еще до этого сто лет массовым расстрелам (на Ленских приисках и который Кровавое воскресенье - забавно, никто не вспомнил, что Ленские прииски, "Лензолото", теперь купил "Норильский никель"). А теперь вот пришла очередь профсоюзов. А я недавно заходил в Федерацию профсоюзов, бывшую "мельниковскую", давно там не был. Пообщался с Владимиром Петровичем Дрямовым, он только что вернулся из Москвы, со съезда ВКТ, на котором прокатили Бугаева (см."Политобоз" за 12 октября). Настроение у Дрямова, прямо скажем, не юбилейное. Профсоюзам все хуже и хуже. Новые люди не приходят, администрация на местах профлидеров по-прежнему преследует, демонстративно "дружит" с социально-трудовыми советами, которые придумали как такую "таблетку от профсоюзов". Меньше членов профсоюза - меньше денег, соответственно. Аппарат Федерации сократился с 14 человек до четырех. А численность профсоюзов, которые входят в Федерацию - с 15 тысяч до трех. В объединении профсоюзных организаций, по словам Дрямова, такая же история. То есть сегодняшние профсоюзы - это огрызок, одна пятая часть, культя тех профсоюзов, какими мы их помним лет пять-шесть назад. Профсоюзы на пороге столетнего юбилея переживают тихий старческий процесс угасания. Самые популярные и боевые профлидеры уехали - Виктор Костюкевич с медного завода, Роман Гладун с "Октябрьского", Сергей Ковалев с "Таймырского". Самые яркие вожди нашего профсоюзного движения - Мельников, Глазков, Бугаев, Бурухин - сменили либо работу, либо место жительства. Нынешние профсоюзы - тень прежних. Собственно, понятно, почему так получилось. Профсоюзы бывают сильными при слабом руководстве. Или, как принято говорить, при низком уровне корпоративной культуры. Сильнее всего профсоюзы были при Филатове. Филатов был сильным инженером (это общеизвестно), но никудышним управленцем. Он умудрился сдать профсоюзам все. При Филатове освобожденные профлидеры на предприятиях получали директорские зарплаты, имели служебные машины и собственный аппарат, ни за что при этом не отвечая и ничего не делая. При Филатове профсоюзам разрешили пилить деньги на поставках и на строительстве жилья. То есть задабривали, признавая их за реальную силу. У любого директора завода, который это видел, накапливалась обыкновенная классовая ненависть. Рано или поздно это должно было рвануть. Филатову, кстати, его игры с профсоюзами не помогли. Профсоюзы его же первого и сдали. Когда пришел "ОНЭКСИМ-банк", судьбу Филатова решил не Потанин, а делегация профлидеров, приехавшая к нему на поклон. Для профсоюзов должно было стать смертельным вызовом, когда один из директоров, натерпевшийся профсоюзного произвола, стал бы директором комбината. При Хлопонине профсоюзы не трогали - Хлопонин считал, что пусть они шумят или втихую пилят деньги, лишь бы не мешали реализации антикризисной программы. Хагажеев профсоюзы тоже не трогал. Наоборот, сажал их с собой за один стол и кивал, как добрый дедушка, пока профлидеры выясняли, кого из них он должен больше любить. Рвануло на Боброве. Потому что он - бывший директор (медный и никелевый завод). Потому что для него профсоюзы не были ни авторитетом, ни пугалом. Потому что его как директора и Хлопонин, и Филатов, и Хагажеев много раз сдавали в своих тонких дипломатических интригах с профсоюзами. В общем, у Боброва к профсоюзам были свои счеты. Не как у директора комбината, а как у бывшего директора завода. Профсоюзы не врубились, чем им это грозит. Они решили запугать Боброва и пошли в политику, в голодовку, в забастовку. Они не поняли, что другие директора на предприятиях только и ждут сигнала. И этот сигнал был им дан. Директора устроили "резню" своим профорганизациям, и то, что мы сегодня наблюдаем - это поле после битвы. На профсоюзах отыгрались за все их художества последних 15 лет. За листовки, забастовки, "тыканья" директору комбината на чрезвычайных конференциях, за двуличие и отсутствие моральных тормозов у отдельных вождей профдвижения. . С профсоюзами обошлись жестко. Чрезвычайно жестко. Чрезмерно жестко. И я своего мнения не изменил: когда директорский корпус уничтожал профсоюзы, он уничтожал заведомо слабого противника, и это не делает ему чести. Но жизнь вообще состоит из жестоких игр, а в Норильске, на производстве особенно. |
|
|
Материалы данной рубрики отражают исключительно личную позицию автора.
Цензура не допускается. Обратная связь: slava@sgtv.ru
|
||
